Ладно, давайте я щас про книшшку напишу, а потом пятую серию досмотрю уже. А то неудобно, все это в голове кучей лежит
Там и Шарапов и Жеглов от фильма сильно отличаются. Например, Шарапов
командовал штрафной ротой и повидал таких уркаганов, какие Векшину, наверное, и не снились, и потому свободно владел блатным жаргоном. Но это, понятно, в фильме ну никак показать не могли
И блин, какие они молодые. Шарапову - 22. Жеглову - 25.
Жеглов франт и красавец, между прочим
В этот момент с шумом растворилась дверь, и в кабинет влетел парень — смуглый, волосы до синевы черные, глаза веселые и злые, а плечи в пиджаке не помещаются. Мельком взглянул, засмеялся — как пригоршню рафинада рассыпал.
И там еще постоянно упоминается, как он сапоги свои чистит, как он ловко двигается, какие у него мускулы, и в сейф у него зеркало встроено. Откровенно говоря, на пятом эпизоде описания "громоздящихся" мускулов реально начинаешь думать про слеш
да, я испорчен, не начинайте.
Подпись еще эта "на пятнадцать колен" -
Жеглов написал что-то в дежурном журнале своим четким прямым почерком, в котором каждая буковка стояла отдельно от других, будто прорисовывал он ее тщательно тоненьким своим перышком «рондо», хотя на самом деле писал он очень быстро, без единой помарки, и исписанные им страницы не хотелось перепечатывать на машинке. И расписался — подписью слитной, наклонной, с массой кружков, крючков, изгибов и замкнутою плавным круглым росчерком, и мне показалась она похожей на свившуюся перед окопами «спираль Бруно».
Вот, кстати, мне априори не нравятся люди с загогулистой раскидистой подписью. Сразу начинаю их в лицемерии и выебонстве подозревать. Кстати, а какой будет литературный аналог для выебонства - мы же помним, что "выпендрежничество" тоже слово не литературное?...
Странная там у Жеглова привычка -
Быстро разделись, улеглись, и я обратил внимание, что Жеглов совершенно автоматическим жестом вынул из кобуры пистолет — черный длинный «парабеллум» — и сунул его под подушку.
Это ж где надо жить и с кем рядом спать, чтоб в любой ситуации ружжо под подушку пихать?
И еще что интересно - Жеглов реально там верит в приметы. Он периодически говорит "вот это на удачу", а вот это "сглазишь", и "раньше времени не радуйся". Для атеиста и комсомольца такое поведение странновато, а для бандита - вполне оправдано. И "божиться по-бандитски" умеет, хотя тут, полагаю, сакрального знания вообще никакого нет.
Еще он образован - и Лермонтова им цитирует, и Пушкина, и даже про Достоевского начитан. Для послевоенного юноши из деревни это не так чтоб распространенная ситуация.
История с деревней и коровой та же.
— …Батяня мой был, конечно, мужик молоток. Настрогал он нас — пять братьев и сестер — и отправился в город за большими заработками. Правда, нас никогда не забывал — каждый раз присылал доплатное письмо. Один раз даже приехал — конфет и зубную пасту в гостинец привез, а на третий день свел со двора корову. И, чтобы следов не нашли, обул ее в опорки. Может быть, с тех пор во мне страсть к сыскному делу? А, Шарапов, как думаешь?
Потом он еще упоминает, что у него в деревне мать осталась и они переписываются.
Кстати, с восторгом обнаружила, что все эти цитаты дивные - они прямо из романа взяты. Эх, как там диалоги написаны. Такого щас не только в кино, такого и в книгах нет, ну вот разве что у Чигиринской, она мастер в этом великий. А кроме нее и нет никого, чтобы так живо, ярко, с характеристиками персонажа. Пичалька.
В книге вот еще что - там все в прошедшем времени. Шарапов _уже_ пережил это и теперь рассказывает историю, зная ее завершение. Это, безусловно, накладывает отпечаток на манеру изложения и на подбор и интерпретацию фактов.
Именно тогда, в тот вечер, мне впервые пришло в голову, что Жеглов никогда не остановится на полпути, и человеку, в чем-либо разочаровавшему или рассердившему его, лучше отступить с дороги. И тогда, в тот незапамятно далекий вечер, я еще не знал, нравится мне это или вызывает глухое раздражение, поскольку меня восхищал жегловский опыт и умение заставить работать всех быстро и с полной отдачей и в то же время пугала способность вот так мгновенно и бесповоротно вычеркнуть человека, словно тряпкой с доски слово стереть.
В фильме, разумеется, этого эффекта нет - мы смотрим на какбыреальность, на тутиздесь.
Но тип из Жеглова малоприятный, факт. Он все время помнит, что на него смотрят - и все время играет на публику. И вот эта дивная манера общения - когда он тебя подъебывает, а потом ты же оказываешься бревном без чувства юмора; подколки по любому поводу; сарказм, да еще и жесткий; постоянный выход в позицию сверху.
— Ты на себя лучше посмотри! — недовольно пробормотал Соловьев. — Вместо того чтобы спасибо сказать, оскорбил еще…
— Вот видишь, Петюня, и с чувством юмора у тебя временные трудности. Нет, чтобы добровольно поделиться с проголодавшимися после тяжелой работы товарищами…
— А я тут что, на отдыхе, что ли? — спросил Петюня и улыбнулся, и я видел, что вся его сердитость уже прошла и что удальство и нахрапистость Жеглова ему даже чем-то нравятся — наверное, глубинным сознанием невозможности самому вести себя таким макаром, чтобы чужой хлеб располовинить и тобой же довольны остались.
В фильме Жеглов все умеет - и кошелек незаметно подбросить, чтоб вор-карманник (!) и ухом не моргнул, и ручку выхлопнуть, и часы снять.
В книге он таких талантов не демонстрирует и кошелек Кирпичу впихивает грубой силой, не стесняясь ни потерпевшей, ни Шарапова:
Пока обе руки Сапрыкина были заняты, Жеглов перехватил его поперек корпуса и одним махом засунул ему за пазуху ридикюль и, держа его в объятиях, как сыромятной ушивкой, крикнул сдавленно:
— Шарапов, дверь!..
При этом умение врать у него развито до степеней беспредельных. Я над этим эпизодом рыдала от смеха:
— Ну, слушай, ты меня просто обижаешь! — развел руками Жеглов. — Я никогда не вру. А что касается кошелька, то мы-то с тобой знаем, что это ты его увел, а я просто обошел некоторые лишние процессуальные формальности. Ты из-за этого мне должен доверять еще больше…
Клево закручено, да?
И Груздев у него виноват априори - потому что
хочу внести некоторую ясность с Груздевым. Почти все сослуживцы характеризовали его как человека скрытного. Да мы и сами в этом убедились. А скрытность обязательно означает притворство, — значит, ложь… Уже одного этого немало, потому что притворщик, врун — потенциальный преступник…
Революционное самосознание как оно есть, блин.
Но когда он подозревает, что его обманывают, или ругают или каким-то образом кто-то круче его - то он буквально в бешенство приходит.
Сказал он это добро, с легкой усмешкой, но словно он Жеглова по щекам с размаху хлестнул — налилось темной кровью смуглое его лицо, казалось, от ее напора лопнет сейчас на скулах тонкая кожа и брызнет она цевкой. А глаза Жеглов опустил, и смотрел он вниз не от стыда или застенчивости, а от сдерживаемого бешенства, поскольку дисциплину разумел хорошо, и смирение это было злее гордости, оттого что Китаин распекал его в присутствии подчиненных.
— Спасибо за доверие, — только и сказал Жеглов. — Спасибо, ждете еще чего-то от меня…
И своего не упустит:
Варя укусила кукурузу, и это было очень смешно — будто на желтой флейте играла, — потом передала ее мне, а я и попробовать не успел: Жеглов выхватил и так грызанул початок своими ослепительными резцами, что там после одного его укуса зерен осталось не больше половины.
Вот вроде мелочь, да? Но все так одно к одному и складывается.
Кстати. к вопросу о социальных связях
пришел Жеглов и начал накручивать со страшной силой телефон — это только он один и умел за десять минут позвонить в сто мест и со всеми поговорить исключительно содержательно: «Але, Жеглов звонит. Ну как?.. Ага, жми…», или «Але, Жеглов… Значитца, так: сегодня не стоит, завтра посмотрим…», или, наконец, «Петюня, от Гордеича привет, к нему забеги, он скажет…».
Карнеги до нашего Жеглова еще пить и пить )))